Неточные совпадения
Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это
посетителю, — это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может
принять это на свой счет.
На фрегат ездили ежедневно
посетители с берега, которых я должен был
принимать.
Посетителя с такими благими намерениями, конечно, могли
принять в монастыре внимательнее и предупредительнее, чем просто любопытствующего.
Подозрительность этого человека, казалось, все более и более увеличивалась; слишком уж князь не подходил под разряд вседневных
посетителей, и хотя генералу довольно часто, чуть не ежедневно, в известный час приходилось
принимать, особенно по делам, иногда даже очень разнообразных гостей, но, несмотря на привычку и инструкцию довольно широкую, камердинер был в большом сомнении; посредничество секретаря для доклада было необходимо.
Заболтался. Оболенский напоминает, что имениннику пора похлопотать о предстоящих
посетителях. В эти торжественные дни у нас обыкновенно отворяется одна дверь, которая заставлена ширмой, и романтический наш порядок в доме
принимает вид классический. Пора совершить это превращение. Прощайте.
И хозяин, и гость любезно
приняли мое предложение, и, достав тетрадку из кармана, я прочел перевод. Когда я, окончив текст, прочел: «Симфония, занавес падает», —
посетитель во фраке встал и сказал: «Конца-то нет, но я понимаю, предоставляется актеру сделать от себя надлежащее заключение».
Через час, в течение которого гости, рассевшись по стульям, иногда рассказывали о перенесенных бедствиях, появлялось все, чем наскоро можно было накормить до десяти и более голодных людей. А затем мать,
принимая на себя ответственность в расточительности, посылала к приказчику Никифору Федорову за пятью рублями и передавала их
посетителям.
Вошедши в залу, Чартков нашел уже целую огромную толпу
посетителей, собравшихся перед картиною. Глубочайшее безмолвие, какое редко бывает между многолюдными ценителями, на этот раз царствовало всюду. Он поспешил
принять значительную физиогномию знатока и приблизился к картине; но, Боже, что он увидел!
Неподвижно, с отверстым ртом стоял Чартков перед картиною, и, наконец, когда мало-помалу
посетители и знатоки зашумели и начали рассуждать о достоинстве произведения и когда, наконец, обратились к нему с просьбою объявить свои мысли, он пришел в себя; хотел
принять равнодушный, обыкновенный вид, хотел сказать обыкновенное, пошлое суждение зачерствелых художников, вроде следующего: «Да, конечно, правда, нельзя отнять таланта от художника; есть кое-что; видно, что хотел он выразить что-то; однако же, что касается до главного…» И вслед за этим прибавить, разумеется, такие похвалы, от которых бы не поздоровилось никакому художнику.
Чтобы достигнуть и того и другого, то есть пенсии и Москвы, он, предварительно условившись с одним из своих милостивцев (Си…м), притворился больным, охал и стонал при тех
посетителях, к которым не имел доверенности, соблюдал при них строгую диету и даже
принимал лекарства, которые щедро прописывал ему благосклонный театральный доктор.
Бойкий и хвастливый лакей, камердинер молодого Солобуева, сейчас смекнул, с кем имеет дело, закидал словами наших деревенских стариков и умел напустить им такой пыли в глаза рассказами о разных привычках и привередах своих богатых господ, что Болдухины перетрусились и не знали, как
принять, где поместить и как угостить хотя не знатных, но страшным богатством избалованных и изнеженных
посетителей; на вопрос же Варвары Михайловны, отчего так поздно приехали Солобуевы, камердинер отвечал: «Все изволили сбираться и до последнего дня не решались, ехать или нет-с.
Он не нашел никого. Он бегал уже целый час. Все доктора, адресы которых узнавал он у дворников, наведываясь, не живет ли хоть какой-нибудь доктор в доме, уже уехали, кто по службе, кто по своим делам. Был один, который
принимал пациентов. Он долго и подробно расспрашивал слугу, доложившего, что пришел Нефедевич: от кого, кто и как, по какой надобности и как даже будет
приметами ранний
посетитель? — и заключил тем, что нельзя, дела много и ехать не может, а что такого рода больных нужно в больницу везти.
После молитвы, сначала прочитанной, а затем пропетой старшими, мы поднялись в классы, куда швейцар Петр принес целый поднос корзин, коробок и мешочков разных величин, оставленных внизу
посетителями. Началось угощение, раздача сластей подругам, даже мена. Мы с Ниной удалились в угол за черную классную доску, чтобы поболтать на свободе. Но девочки отыскали нас и завалили лакомствами. Общая любимица Нина, гордая и самолюбивая, долго отказывалась, но, не желая обидеть подруг,
приняла их лепту.
Пошла. Трудно было добиться свидания. Воронько никаких
посетителей лично не
принимал. Но Катя сумела проникнуть к нему.
— Мастер был я своего дела, не в похвалу себе скажу, первый сорт, потому тятенька меня тому французу на одиннадцатом году, вскоре после воли, на выучку отдал, и не только брить, стричь, завивать и дам причесывать, но даже по-ихнему, по-басурманскому лопотать я отлично выучился и русскую речь ломать начал. Бывало кричу в магазине не иначе как: «Мальшик, чипцы». Многие из
посетителей за кровного француза меня
принимали, другим же, кто меня знал, в том числе и папеньке вашему, очень это нравилось.
Посетителей нельзя же не
принимать, чтобы Кате не было скучно, да и неловко
принимать одного Волгина.
К удовольствию
посетителей, несмотря на различие партий, она
принимала всех с равным гостеприимством, хотя с некоторым условленным этикетом и допускала в свой круг свободу мнений, лишь бы эта любовь не посягала на тщеславные, личные права самой владетельницы замка.
Тони занимала две отдельные от братьев и сестры комнаты, из которых в одной
принимала своих
посетителей.
Он отвечал уклончиво, ссылаясь на усталость, и тотчас же удалился в свой дворец. Там он пробыл три дня, не
принимая никаких
посетителей и не давая присяги.
На самом деле,
приняв последнего
посетителя, граф Алексей Андреевич отрывисто заметил Петру Андреевичу...
Посетителю понравилась веселая откровенность Фебуфиса, а также и то, что он его будто боялся. Лицо герцога
приняло смягченное выражение.
Слух этот скоро и оправдался: «уже шестого августа получено было с нарочным от министра духовных дел, князя Голицына, игуменом Валаамского монастыря письмо, в котором изъяснена высочайшая воля государя императора непременно быть в монастыре, и повелено: не приготовлять ничего, — церемонии не делать, а
принять самодержавного
посетителя как благочестивого путешественника» (ibidem).
Не смея вполне
принять уверения г. Начальника, что я мог бы составить «гордость любой тюрьмы», я могу, однако, без ложной скромности сказать, что слова мои пользуются надлежащим весом и что среди
посетителей моих я насчитываю немало горячих почитателей и пылких почитательниц.
Но тотчас по тому, как «умные» (я употребляю «умные» как прозвание
посетителей «умной» комнаты)
приняли его новость и стали обсуждать ее, тотчас Иван Павлыч понял, что сюда-то именно и следовала эта новость и здесь только она получит такую обработку, что можно будет везти ее дальше и savoir à quoi s'en tenir.